
Брюссель мистический и тайный
Экскурсия для взрослых любителей конспирологии и семиотики
Leopold II
Король Бельгии
10 декабря 1865 — 17 декабря 1909
17 декабря 1865 года, после смерти отца, Леопольда I, на трон взошел его тридцатилетний сын Леопольд II. Это был упорный и целеустремленный работник, человек очень остроумный и нередко склонный к сарказму. Леопольд I в одном из писем королеве Виктории, так охарактеризовал своего первенца: «Леопольд хитер и скрытен. Он не склонен ни к каким авантюрам. Недавно в Арденнах я видел лисицу, которая готовилась перейти речку вброд. Сначала она погрузила в речку одну лапу, чтобы проверить, не слишком ли холодна вода. Затем нерешительно шагнула в воду, проверяя, не слишком ли глубоко. Наконец медленно, шаг за шагом, она двинулась вперед с тысячей всяких предосторожностей. Так действует Леопольд». Это было верно подмечено, но это было не всей правдой. Если бы возникла необходимость, хитрая лисица не побоялась бы замочить свою шкурку.
Леопольд II был человеком с видениями, которые уносили его далеко за пределы его королевства. Не напрасно историки впоследствии называли его «великаном на антресолях», которому там невыносимо тесно. Еще в качестве герцога Брабантского, до своего вступления на трон, он провозгласил в своей речи перед сенатом 17 февраля 1860 года: « Я верю, что теперь нам необходимо выйти за пределы наших границ. Нам нельзя более терять времени, так как иначе немногие оставшиеся в мире возможности будут расхватаны другими странами, которые окажутся решительнее нас».
Приобретение колоний для маленькой Бельгии было заветной мечтой Леопольда. Еще будучи кронпринцем, он совершил путешествие в Египет, в Алжир и на Дальний Восток, чтобы составить себе представление о колониальном вопросе. Его жена, жизнерадостная Мария Генриетта, охотно сопровождала его и немало развлекалась во время этих путешествий. Но герцог Брабантский не упускал ни единой возможности для сбора информации.
Из этого кризиса Леопольд извлек важный урок. Маленькая Бельгия должна быть сильной в военном отношении хотя бы на столько, чтобы суметь в случае нападения защищать свой нейтралитет, пока не придет помощь со стороны дружественных держав. По вопросу о вооружении разразился сильнейший парламентский спор. Католические правые выступили как ярые антимилитаристы и заблокировали предложение о формировании армии в 100 ООО человек. Конфликт продолжал тлеть почти до смерти Леопольда II в 1909 году. Только на смертном ложе монарх смог наконец подписать закон о всеобщей воинской обязанности. События Первой мировой войны показали, что позиция Леопольда была правильной: бельгийская армия продержалась более трех месяцев, сдерживая напор превосходящих сил Германской империи, и в итоге при поддержке союзников смогла остановить не немецкое наступление.
Вскоре бельгийские партии спорили уже не только о проблеме милитаризации. Внутриполитический конфликт между либералами и католиками вносил разлад далее в отдельные семьи. Радикальные приверженцы папы давно уже оттачивали свои идеологические мечи.
Они заходили так далеко, что утверждали несовместимость
католической веры со свободолюбивой либеральной бельгийской конституцией.
При обсуждении нового закона о школах, в частности, о создании неконфессиональных школ, с исключением из школьного плана религиозного воспитания и образования, в парламенте разразился настоящий скандал. Когда католики стали основывать за свой счет по всей стране частные религиозные школы, правительство применило силу, и даже не обошлось без жертв. Этот конфликт стоил либералам власти, на выборах 1884 года победили консерваторы, которые оставались в правительстве более тридцати лет.
Король, который в парламенте предусмотрительно устранился от спора о школах, попытался уладить конфликт. «После 1868 года либералы повели себя так, будто в Бельгии уже не существует католиков, – публично заявил он. – Теперь в интересах католиков не следовало бы забывать, что в стране еще имеется большое число либералов». Тем не менее накал борьбы между двумя лагерями не ослабевал. Только когда к руководству пришел достаточно умеренный консерватор Август Бернар, обстановка на школьном фронте постепенно разрядилась.
Все эти годы Леопольд II не забывал о своей главной цели: о приобретении колоний. В последнюю треть XIX века эту цель едва ли молено было назвать легкой – почти весь мир был уже поделен между главными европейскими державами.
Все началось осенью 1876 года. Леопольд II созвал в Брюсселе Международную конференцию географов и других экспертов для рассмотрения комплекса проблем Центральной Африки. В своей речи на открытии конференции он сказал, повернув глобус и устремив взгляд на Африку: «Открыть цивилизации единственную часть нашего глобуса, куда она – цивилизация – еще даже не заглядывала, рассеять тьму, которой объяты целые народы, это, крестовый поход, достойный столетия прогресса».
В конце концов Леопольду удалось включить в свои планы и даже взять к себе на службу известного британского путешественника и исследователя Африки Генри Мортона Стэнли. Леопольд поручил ему исследовать бассейн реки Конго на всем ее протяжении и создавать там «агентства», которые занимались бы скупкой всех земель у коренных жителей. Для этой цели был создан специальный «Комитет по изучению Верхнего Конго», по заданию которого официально действовал Стэнли, и все купленные земли передавались под суверенитет этого «Комитета…».
Стэнли сделал всю порученную ему работу. В 1881 году он основал Леопольдвиль – ныне порт Киншаса, – а в конце «Комитет…» располагал замкнутой цепью «агентств» – от устья Конго до озера Танганьика, охватывавшей весь бассейн полноводной реки огромной дугой.
Тем временем об этой деятельности проведали старейшие колониальные державы. Англия и Португалия сразу же заинтересовались территорией Конго и захотели разделить ее между собой. Леопольду II, который давно уже преобразовал «Комитет по изучению Верхнего Конго» в руководимое им самим акционерное общество «Международная ассоциация Конго», их спор был только на руку. Америка рассматривала «Ассоциацию…» «как чисто филантропическое общество без каких-либо политических целей» и потому признала за ней верховную власть над всей территорией Конго.
Получив такую поддержку, Леопольд проделал изобретательный дипломатический маневр. Во-первых, он предложил французам преимущественное право продажи своих товаров в Конго, чем весьма их порадовал. Затем король обратился за поддержкой к немецкому рейхсканцлеру, желая окончательно расстроить английско-португальский план захвата конголезской территории. В ответ на это Бисмарк собрал в Берлине межгосударственную конференцию для принятия окончательного решения о Конго. В результате 1 июля 1885 года было провозглашено «Независимое государство Конго».
Суверенным правителем этого государства сообщество государств назначило не кого иного, как главу «Международной ассоциации Конго», то есть Леопольда II, который теперь окончательно добился цели и приобрел свое частное королевство.
Всемирные выставки в Брюсселе устраивались трижды: в 1897, в 1910 и в 1935 годах. В 1897 году – Леопольд II был тогда уже 15 лет частным владельцем африканского государства Конго – наряду с обычной ярмаркой была развернута впечатляющая «колониальная выставка». Особым ее аттракционом, с по мощью которого Леопольд II хотел привлечь инвесторов для развития своей колонии, были 267 конголезцев, которые демонстрировали посетителям, как они ловят рыбу, готовят пищу и как танцуют
В конце концов, град протестов во всем мире сломил короля и заставил его прислушаться к общественному мнению. «Эти ужасы должны прекратиться, – заявил он, – или я выхожу из игры и расстаюсь с Конго. Я не позволю обрызгать себя кровью и нечистотами. Все преступления против человечности безусловно должны быть пресечены». Это прозрение пришло слишком поздно и едва ли смягчало противников короля. Так, например, основанный Леопольдом «Фонд Короны» пополнялся исключительно деньгами, поступавшими из Конго. Леопольд широко использовал полученные прибыли для украшения Бельгии: загородные дворцы Тервюрен и Лакен, курорты в Остенде, бесконечные парки в столице и других местах свидетельствуют о блеске, купленном ценою крови. Уже тогда многие бельгийцы спрашивали себя: не лучше ли было бы, если бы страна Конго сама нашла этим деньгам достойное употребление.